Карина Кокрелл-Фере
Последний опрос “Левада-центра” показал: 70% россиян одобряют деятельность Сталина, потрясла многих – и в России, и на Западе.

Фильм “Женщины ГУЛАГа”: ВАКЦИНА ОТ СТАЛИНА


Я пошла на лондонскую премьеру фильма Марианны Яровской “Женщины ГУЛАГа” в известный лондонский кинотеатр в Барбикане еще и для того, чтобы увидеть, как на эту главу советской истории будут реагировать лондонцы, какие задавать вопросы во время дискуссии… 

Новость о том, что последний опрос “Левада-центра” показал: 70% россиян одобряют деятельность Сталина, потрясла многих – и в России, и на Западе. 

Тема сталинских репрессий мощно возвращается. Бестселлером стал в прошлом году роман Гузель Яхиной “Зулейха открывает глаза” о репрессированной молодой татарке и, несколько дней назад на YouTube, триумфально прошел  2-х часовой фильм Юрия Дудя “Колыма- родина нашего страха”, набравший 10 миллионов просмотров. 

Что происходит? Почему тема Сталина возвращается?

Шорт-лист  претендентов на премию “Оскар”

Фильм Яровской уникален. Впервые короткометражная документалистика на эту тему, снятая русским режиссером, попадает в десятку шорт-листа претендентов на “Оскар”. 

Режиссер Марианна Яровская - документалист, продюсер, владелец компании MAYFILMS, живет в Голливуде, училась на факультете журналистики МГУ и на отделении режиссуры в университете Южной Калифорнии (USC). Она и американская, и российская гражданка. Работала продюсером на каналах National Geographic TV and Film, History и Discovery, в NASA, а также старшим редактором компании Гринпис США. Участвовала как исследователь в более чем 80 голливудских документальных и телевизионных проектах. Один из них номинировался на "Оскар", два получили “Оскара” –  "Неудобная правда” с Аль Гором ("An Inconvenient Truth”) – в 2007 году за лучший документальный фильм. Ее собственный первый фильм Неудобные (Undesirables) получил студенческий "Оскар" – Student Academy Award. 

Марианна так описывает в интервью “Свободе” зарождение идеи фильма: 

“У меня были друзья в Гуверовском институте в Стэнфорде, и когда я туда в 2011 году приехала их навестить, там проходила конференция по тоталитарным режимам. Архивистка Лора Сорока познакомила меня с Полом Грегори. Помнится, когда я в Москве для открывшегося там Еврейского музея и Центра толерантности делала двадцать видеороликов, то поражалась тому, что этот музей –  крупнейший этого типа музей в Европе, а музей ГУЛАГа тогда ютился в крошечном деревянном домике. Мне казалось, что нужно сделать что-то глобальное, вроде фонда Спилберга «Шоа», и записать на видео свидетельства еще живых жертв сталинских репрессий. Так вот тогда в Стэнфорде Пол предложил: давай я напишу книжку, а ты сними фильм. Я согласилась. Поехала в Москву, где нашла некоторых своих будущих героинь.” 

Съемочная группа объехала всю Россию в поисках еще живых бывших узниц. С экрана смотрит на лондонцев советская память. Глаза ее выцвели до цвета белёсого неба, утонули в морщинах, покрасневшие веки слезятся… Надо успеть, до ухода в небытие. Иначе –  так и не узнают. 

Совершенно разные судьбы, сошедшиеся в одной точке – ГУЛАГ. Вот они, поименно. 

Адиле Аббас-оглы- уроженка Сухуми. Вышла замуж за родственника репрессированного абхазского лидера Нестора Лакобы (в 15 лет) была арестована. В тюрьме и лагере с1939 года. В ссылке с 1940 по 1947 год. 

Фекла Андреева –  крестьянка, Каменск-Уральский. В спецпоселении - с 1931 по 1942 год. 

Ксения Чухраева –  крестьянка, Каменск-Уральский. В спецпоселении - с 1931 по 1947

Вера Геккер- студентка московского муз училища при консерватории. Арестована в 19 лет, отбывала срок в АЛЖИРе. После лагеря преподавала музыку в ссылке (Казахстан), потом ей удалось вернуться в Москву. В тюрьмах и лагерях 1941 – 1946. В ссылке 1946 – 1954. 

Надежда Левитская- помощница Солженицына. Была арестована, потому что оказалась в оккупации. Одну неделю сидела в камере с матерью. Потом мать увели, и они никогда больше не увиделись. В тюрьме и лагерях с 1951 по 1955. 

Елена Посник –  родилась в Москве. Работала медсестрой в заключении. В тюрьмах и лагерях с 1945 по 1954 (в том числе на урановом руднике в Бутугычаге). Отбывала ссылку с 1954 по 1957. 

Пока снимался фильм, почти все его героини умерли, кроме одной, Надежды Левитской.  Исповедались – и ушли, навсегда уже освободившись от тяжести собственных воспоминаний. Варлам Шаламов писал, что не проходит ни дня, чтобы бывший заключенный не возвращался мыслями к лагерю. Он отравляет сознание, въедается в мозг, даже если и посчастливилось все это пережить. 

Фильм начинается на высоте птичьего полета. Звучит виолончель (в озвучивании фильма использовался подлинный инструмент работы Страдивари). Внизу– плывут остатки разрушенных бараков, сопки, лунный пейзаж вокруг урановых рудников. Урановые сопки лежат как мертвые киты. Ни единого растения или птицы. Колыма. 

В 50-градусный мороз, практически раздетыми и голодными добывала здесь уран, золото, древесину несметная армия одноразовых рабов. Когда через какое-то время они переставали двигаться и подавать признаки жизни, отработанный материал зарывали, и на их место привозили новых. Так создавались условия для великой индустриализации страны. Свободным людям требовалось оплачивать труд, создавать элементарные условия для жизни. Этим не требовалось ничего. Достаточно было назвать врагом, дать кайло, ватник, окружить овчарками и колючей проволокой и назначить невыполнимую норму выработки. Величие страны требовало человеческих жертвоприношений. Все постройки, все дороги и все города здесь стоят на фундаментах из их черепов. Говорят, что по-другому индустриализировать страну было нельзя. Абсолютная безжалостность к ближнему, которого власть объявляла “классовым врагом”, по умолчанию стала этической нормой во взаимоотношениях людей. 

Женское унижение

Сталинские концентрационные лагеря достигли абсолютного гендерного “равноправия”. Просто “зеки”, “заключенные”, “ЗК”. Одни и те же ватники, ушанки, бритые головы, валенки. После первых нескольких месяцев каторжного труда, истощенные зеки уже бесполы. Вместо имени – номер. Норма выработки одна для всех. В том числе, и на урановых рудниках…

О мужчинах в лагере известно очень хорошо из книг Шаламова и Солженицына. О женщинах – долетают отголоски. Женщин в лагере Шаламов назвал “рабами рабов”. 

Книги Солженицына широко известны на Западе, Шаламов известен гораздо меньше, а вот воспоминания женщин, переживших сталинские лагеря, для западной аудитории и вовсе terra incognita. О “Крутом маршруте” Гинзбург, (особенно до выхода немецко-польско-бельгийского фильма Within the Whrilwind по ее книге, поставленного Морин Горрис в 2009 году), тут слышали единицы. 

В фильме Яровской очень тактично, по-чеховски просто и обыденно рассказано об аде, который пришлось пройти этим, еще вчерашним школьницам. Никаких душераздирающих подробностей пыток и насилия, кроме упомянутого гинекологического кресла, на котором в НКВД подвергали “осмотру”- обыску. Унизительный кошмар дан намеком, но от этого еще страшнее.

Понятно, эти 90-летние уже женщины, были так воспитаны, что говорить о физиологии и связанными с ней переживаниями, считалось постыдным и недостойным обсуждения.

Женское бессилие и бесправие в тюрьмах НКВД и в лагере было абсолютным. В мемуарах сексуальное насилие часто описывается либо как чужой опыт, либо предотвращается чудесным избавлением, как у Гинзбург в дикой сцене оргии ВОХРы и уголовников…

И понимаешь, что такое избавление приходило далеко не ко всем и не всегда. 

Людей, низведенных до состояния животных, стоящих на грани физического уничтожения, невозможно судить по нормам обычной, человеческой морали. Вспоминается фильм по рассказам Шаламова “Завещание Ленина”. В ледяном фургоне без окон перевозят истощенную узницу. Сытый ВОХРовец в валенках и дубленом полушубке, оставленный охранять фургон, предлагает ей секс за кусок хлеба. Узницы не видно, слышен только ее слабый голос. Она соглашается… “Но всю буханку не дам, будешь есть только пока я не кончу. Так что, много не съешь.” 

Невозможно даже представить дикость страшного совокупления охранника в темной могиле фургона с умирающей от голода женщиной. Но именно такими, милосердно скрытыми от нас стенами молчания, остаются подобные, страшные своей банальностью зла сцены, пережитые женщинами в сталинских лагерях.  

Отважнее всего это сформулировала в проекте Музея истории ГУЛАГа бывшая узница Нинель Мониковская, сказавшая: “Нет такого женского унижения в лагере, которому я не была бы подвергнута.”

По словам Марианны Яровской, героини фильма, как только возникала эта тема, начинали говорить о пережитом кем-то другим, свидетелем чего они оказались, не о себе. 

Она совершенно справедливо заметила во время дискуссии, что вся надежда сейчас на то, что молодежь захочет узнать правду. Как преодолеть дистанцию между людьми, пережившими эту эпоху и собой, чтобы произошло главное: включилась эмпатия? 

Невозможно себе  даже представить, как женщина, заключенная ГУЛАГа, справлялась, например, с менструациями, стиркой, отсутствием белья, отсутствием всего, что связано с гигиеной, как чувствовала себя на последнем месяце до родов, когда послабления были минимальными, а на “оправку” (посещение туалета) отводились строем – два раза в день по несколько минут. А если до агонии воспалены придатки, если цистит, выпадение матки от тяжестей, мастит или другие осложнения – физические и психические после родов или выкидышей?!  Как психологически они справлялись с осознанием того, что государство отняло у них молодость, и огромному большинству из них навсегда отказано в семье, в материнстве? А когда умирал от недостатка ухода выношенный в лагере ребенок, определенный в “мамкин барак” (“детский сад”)? “Величие страны” требовало и таких жертв? Если представить себя на их месте, преодолеть дистанцию между ними и собой, их судьбы перестают быть абстракцией, и недоговоренное бьет сильнее. 

Впрочем, и того, что эти женщины спокойно и просто рассказали о себе с экрана в притихший лондонский зал за 53 минуты, хватило с лихвой… И это только верхушка айсберга ГУЛАГ. 

Рассказы женщин перемежаются с кадрами длинных очередей на Красной площади: люди идут к могиле Сталина возложить цветы. Они несут портреты любимого вождя. Говорят о том, что все жертвы были оправданы.

Не буду пересказывать фильм. Его надо смотреть. 

Как реагировали лондонцы

А теперь о дискуссии. Какие же вопросы увиденное вызвало у британской аудитории? 

Передам, non–verbatim, только то главное, что запомнилось. На вопросы отвечают –  режиссер Марианна Яровская, а так же доктор исторических наук, писатель и специалист по сталинизму профессор Оксфордского университета Роберт Сервис. Ведет дискуссию Ник Стерди, документалист BBC, 25 лет проработавший в России. 

Что привело Вас к этой теме сегодня, почему это кажется важным? 

М.Я.: Приехав в Москву после долгого отсутствия, я поразилась тому, что культ Сталина вернулся. Восторженные оценки в СМИ, цветы на могиле Сталина на Красной площади, из школьных учебников убрали всякую критику Сталина, он теперь обозначается термином “эффективный менеджер”, ему одному приписывается победа во Второй мировой войне. Еще несколько лет назад, деятельность Сталина одобряло 38%, в этом году их уже 70%. И рейтинг Сталина растет в обратной пропорции с падением рейтинга Путина. Видимо, такая ситуация начинает беспокоить и Кремль. Вот почему 40-минутная версия фильма куплена для показа на Первом канале ТВ РФ, а на Московском кинофестивале 2019 года высокую оценку ему дал даже Никита Михалков. Хотя меня и попросили вырезать кадры с двойником Путина. Если говорить в целом, то опыт женщин, переживших ГУЛАГ, отличается от опыта мужчин. Они описывают и свои психологические состояния, не только внешние факты, как это делает большинство мужчин. У них больше – о трагедии семьи, о том, как рушилась жизнь.  

Марианна, каково было отношение к информации о репрессиях в СССР, когда Вы росли, пострадали ли члены Вашей семьи от репрессий. 

М.Я.: В моей семье свободно говорили об этом, я читала Шаламова и Солженицына в самиздате. На вступительных экзаменах в МГУ я довольно откровенно написала о том, как был сослан мой дед, известный в те дни актер Виктор Петрович Яблонский (фамилия при рождении Зайкин, 1897–1941). Он был выслан из столиц, с запрещением селиться в пределах «стокилометровой зоны» всех крупных городов – “за неправильную трактовку убийства Кирова”. Только заступничество писателя Фадеева - актер снимался в главной роли, Левинсона,  в фильме по роману “Разгром” спасло его. Однако, сам факт ссылки и исключения из партии означали запрет на профессию. Ни одной главной и, тем более, положительной роли, играть ему было невозможно. Несмотря на имевшуюся бронь, Виктор Яблонский, в первые же дни войны, ушел защищать Ленинград добровольцем ополчения и вскоре погиб.

Дайте, пожалуйста, общий контекст того, что происходило во время репрессий? Почему людям удавалось не замечать того, что происходило?  

Проф. Р. С.:  Через ГУЛАГ прошли миллионы. Умершие заключенные сменялись новыми. Также, огромное количество людей должны были охранять заключенных, допрашивать, выбивать признания, транспортировать их в концлагеря, охранять там, в крайне суровом климате, где заключенные были заняты тяжелым и примитивным трудом. Конечно, очень многие были в курсе феноменальных масштабов происходящего. У людей, несомненно, могли зародиться сомнения, что все это гигантское количество людей, которых везли в Сибирь, в Казахстан и т.д., действительно заслужили такое обращение. Но Сталину нужна была эта несметная армия рабов, работающая бесплатно.  Поэтому мощно работала и пропагандистская машина, раскрывая все новых и новых немецких, японских, британских, американских шпионов, которых ловили миллионами. Почему люди давали себя убедить, что все это правда? Во-первых, они были напуганы и не хотели подозрений в нелояльности. Во-вторых, страна билась в приступах ускоренной индустриализации, и это отвлекало от всего остального. И, наконец, были люди, особенно в Западной части СССР, которые готовы были принять даже нацистов не потому, что они им нравились, а потому, что они мало о них знали, а голод и жизнь в колхозах при СССР показали себя им с такой ужасающей стороны, что нацисты казались меньшим злом. 

Как вы думаете, почему в СССР не произошло осознание ужасов репрессий по примеру того, как в Германии – осознание ужасов нацизма? 

Проф. Р. С.: СССР выиграл войну, а не проиграл. Более того, в результате войны СССР стал сверхдержавой, что только укрепило элиту СССР в уверенности: все, что делается, оправдано и делается правильно. “Победителей не судят”. Вот поэтому у элиты не было ни психологической, ни политической необходимости для осознания этой трагедии, она осталась неотрефлексированной в стране. Вся та дорога, которой Россия шла на пути к новой эре, была устлана костями ее граждан. Нацизм обратил агрессию вовне, и его преступления были слишком очевидны. Сильным поэтому оказалось международное давление на Германию. Никто не требовал от СССР подвергнуть осознанию и осуждению жуткое время советской эпохи, когда многие миллионы были принесены в жертву. Это считалось внутренним делом. И многие в мире сочли: раз победили, то и все жертвы были не зря. Такое отношение возобладало в идеологии. Современное же правительство России старается представить историю России как единый героический континуум: Российская империя, весь период СССР, современная РФ. Ни в 50-х, во время хрущевской оттепели, ни в конце 80-х, когда пришел Горбачев, опыт репрессий не был по-настоящему рассмотрен, общество не выработало консенсус относительно этой страницы истории. В Японии, кстати, проблемы со-участия в нацизме тоже не отрефлексированы.  

Как в России сейчас оценивают роль Хрущева в осуждении репрессий? 

Проф. Р.С.: С Хрущева началось частичное обнародование информации, но это касалось репрессий против высшего руководства и командования армии, а полный, истинный масштаб того, что творилось в это время с самыми обычными людьми, открылся только во времена Горбачева, во времена перестройки. Хрущева потому и сместили, что он не понимал одного: СССР только на вид казался прочной и вечной машиной. На самом деле он был чрезвычайно хрупок – вынь из этой системы хотя бы один винтик, позволь разрастись сомнениям хотя бы в одном каком-то элементе, и все – здание теряло опору, дестабилизировалось и рушилось. Так и случилось в 1980-х. Все держится на пассивности и покорности людей. Но время от времени пассивность и покорность народа кончаются. И Путин это тоже хорошо знает, поэтому старается при помощи пропаганды продлить период пассивности. 

Почему людей, уже отбывших срок, не отпускали из лагерей?

Проф. Р.С.: Во времена Хрущева, когда людей стали выпускать из лагерей, и они возвращались и рассказывали о пережитом, это приводило в ужас население, допустим, в странах Балтии или Западной Украине, и создавало страшные проблемы местным органам руководства. И тогда заключенных, отбывших срок в ГУЛАГе, освобождая, оставляли в поселках для ссыльных (у большинства еще и просто не было денег, чтобы вернуться из мест заключения. - прим. К.К.Ф.). К тому же, отбывшим срок запрещалось селиться ближе, чем на 100 километров от крупных городов, где информация могла быстро распространяться среди большого количества людей.

По миру регулярно проходит акция “Бессмертный полк”, есть также движение “Бессмертный барак”, где собирают информацию о жертвах сталинских репрессий. Уравновешены ли оба эти движения в балансе в современной России, и в каком соотношении они находятся друг к другу?

М.Я.: Я никогда бы не пошла на акцию “Бессмертный полк”, несмотря на то, что мой дед погиб, защищая Ленинград. Эти процессии в Нью-Йорке, в других городах мира больше похожи на пропагандистское шоу, на которое тратятся деньги из российского бюджета. А “Бессмертный барак” это крошечный проект, вебсайт, основанный двумя ребятами, которые собирают воспоминания переживших ГУЛАГ и их родных. Никакого финансирования от правительства они не получают. Их еще могут обвинить в том, что они “иностранные агенты”, или в чем-нибудь в этом роде. 

Совершенно очевидно, что общество разделено в отношении к репрессиям. Залечивают ли как-то эти раны в России и, если да, то как? 

М.Я.: Все зависит только от образования молодых людей сегодня. Мое поколение – потерянное поколение для этой темы. Оно или не интересуется этим, или находится во власти мифов.

Проф.Р.С.: Отпечаток этой трагедии - глубоко в национальном сознании. Он никуда не делся и продолжает влиять исподволь. 


Заключение

Чем опасно возвращение культа Сталина.

Разве не Сталин  “выиграл войну и победил нацизм”? Разве не бросались советские люди под танки с криком “За Сталина!”? Разве не он довел СССР до апогея могущества и ядерной бомбы? Разве не умирал народ в войну за социалистическую Родину? 

В этих часто повторяемых утверждениях заключено много пропагандистской мифологии, которая передается из поколения в поколение. Разве в 1812 году народ сражался в Отечественной войне менее героически, и разве победитель не дошел до Парижа без всякой “социалистической Родины”, и Сталина в Кремле?  

И тогда, и в 1941-м, большинство все же отстаивало отнюдь не социалистический конструкт и не кремлевского божка: люди, как во все времена, защищали свою землю, свои дома и семьи от захватчика. Косвенно это подтверждается и тем, что даже советская пропаганда в начале войны приглушила “советские” нотки  и стала аппелировать к гораздо более древней, нейтральной и объединяющей идеологеме: “Родина-мать зовет!”. Не Сталин, а Родина – воспринимаемая как непреходящая ценность, независимо от того, кто сидел бы в Кремле. Потому что для защиты требовались все, в том числе и те, кто уже хорошо знал красную цену лениным-сталиным. 

Победил бы народ нацизм и достиг бы успехов в индустриализации, будь в Кремле не Сталин, а некто иной, не уничтоживший цвет российских инженеров и ученых в ГУЛАГе, не обезглавивший армию перед самой войной. Некто менее одержимый паранойей, менее склонный видеть в своих подданных врагов, расходный материал и пушечное мясо? Да-да-да, в истории не бывает сослагательного наклонения, но победил же русский народ La Grande Armée и без правителя-параноика, погрузившего в страх страну. Очень возможно, победа в Великой Отечественной войне достигнута была бы гораздо меньшим количеством кровавых ошибок и жертв. И тем более, индустриализация. 

Парадокс, но именно великая победа народа, защитившего родную землю, обратилась против победителей. Она позволила пропаганде легитимизировать, оправдать все изуверские методы и сталинскую “этику”. Раз победили и захватили половину Европы, установив там коммунистические режимы, “значит великий Сталин все делал правильно” и все оказалось оправдано: одержимый поиск внутренних и внешних врагов, экономический кретинизм и уничтожение крестьянства, концентрационные лагеря, абсолютная изоляция страны от мира, полное бесправие индивидуума перед государством, всемогущество разросшейся полицейской власти, обесценивание человеческих жизни и достоинства во имя абстрактного общего блага, цели и величия, а также, катастрофическая атрофия эмпатии, расчеловечивание и железная безжалостность к ближнему, о чем и рассказывают женщины ГУЛАГа.

Возвращение культа Сталина и его прославление как героя-победителя нацизма и создателя сверхдержавы возвращает тоталитарные идеи в жизнь социума. 

Идеологически воссоздается формат такого общественного устройства, когда человек опять низводится до состояния “твари дрожащей” в “сильном” (читай- репрессивном) государстве, и это начинает восприниматься нормой. Вот чем опасен сегодня (и всегда) культ Сталина, или любого тоталитарного диктатора.  

Теме сталинских репрессий уделено в западном кинематографе и вообще – в массовой культуре Запада, незаслуженно мало внимания. Это до сих пор считается темой, в которой западный зритель/читатель не найдет в своем сознании прямых параллелей. И тут упускается из виду такой момент, что любое авторитарное/тоталитарное общество развивается по сходным сценариям, первые симптомы опасного сползания общества в тоталитаризм универсальны. 

“Я познал чрезвычайную хрупкость человеческой культуры, цивилизации. Человек становился зверем через три недели — при тяжелой работе, холоде, голоде и побоях.” (Варлам Шаламов)

Ни одна страна в современном мире не может с абсолютной уверенностью сказать, что обладает абсолютным иммунитетом от заболевания тоталитаризмом… 

Это значит только то, что вакциной от этой чумы – исторической правдой, силой документа, развитием сострадания и эмпатии, нужно прививать каждое новое поколение, чему и служит, в том числе, и фильм Марианны Яровской “Женщины ГУЛАГа”.  



0 Комментариев

Чтобы оставлять комментарии, необходимо войти в аккаунт
Our website uses cookies to improve your experience. We'll assume you're ok with this, but you can opt-out if you wish. Read more
Accept